СЕТИслог

Подкова

Всё началось с того, что Лёха нашёл подкову. Наверное, её такой же мерин, как Лёха, потерял. Вспомнил он на беду свою, что её надо прибить над дверью дома, на счастье. В дом входит – и её на малюсенький гвоздик подвесил (там вбитый был). Думает: «Сейчас молоток и гвоздь хороший возьму и прибью».

Вошёл в дом. Пока сапоги снимал да портянки, забыл, за чем пришёл. А тут ещё жена закричи: «Чего припёрся рано? Я ещё не сварила ничего!» Совсем Лёха и позабыл про подкову, лёг на диван и мечтать стал: вот было бы у него, к примеру, две, нет – лучше три жены… Может быть, и успели бы приготовить ужин.

А тут в сенях кто-то в дверь постучал, а потом крик бабий. Входит Лаврушечка (ох и вредная баба, и никчёмная, всё по домам бегает: то соли щепотку просит, то закваски, то лаврушки листик – вот её так и прозвали). Держит она эту подкову и говорит: «Что это у вас мне прямо на голову падает?»

Забрал Лёха подкову, вышел и приколотил её крепко, а Лаврушечка уже побежала докладывать всем, что, мол, Лёха подкову на счастье прибил, своего, мол, не хватает.

Только сел Лёха за стол, припёрся его друг Тимоха. Да какой он ему друг! Сначала у Лёхи всё выпытает, а потом всем мужикам и расскажет, да ещё и приговаривает: «Вот, дружок-то у меня каков…» Хитренько он так посмотрел на Лёху и говорит: «Вот когда я в кавалерии служил при Кремле, у нас этих подков было!.. (В кавалерии он служил! Да все знают, что на конюшне он навоз убирал за генеральскими лошадьми.) Только ведь неправильно ты подкову-то прибил, надо горлом вверх, а ты вниз прибил, всё счастье-то выливаться у тебя будет». Тут Лёха не выдержал: «Иди давай отсель, нечего меня учить, конюх несчастный!» - «Вот поглядим, кто несчастный из нас!» – орёт ему Тимоха.

А на другой день началось. Нет, счастье не попёрло – наоборот. Сначала уды пустые все оказались: ну ни одной рыбины, ни одного налима – никогда такого не было. Потом он обнаружил, что из тайника его полбутылки водки пропало. А когда решил налить браги из бутыли (она, конечно, ещё играла, неготовая к употреблению была), то уронил он бутыль-то, и та хрясть – и всё.

Чуть не заплакал Лёха. Подумал-подумал и решил подкову переколотить горлом вверх, как Тимоха советовал. Оторвал и по-новому прибить хотел, да молотком по пальцу вместо шляпки... Ох и взвыл Лёха! Ничего не видит от боли, хватает эту подкову и кидает на улицу. Ну проходил бы в этот момент Тимоха или, на худой конец, Лаврушечка бы пробегала, так нет – шёл участковый, при полном параде, при погонах. Вот ему-то в харю и попала подкова. Хорошо, у того пистолета с собой не было, а то ведь выстрелил бы в Лёху! Нападение на сотрудника этих самых органов, да ещё и при исполнении обязанностей – статья.

Обматерился участковый, ничего не сказал и ушёл, а Лёха стал ждать, когда за ним ОМОН приедет. А тут уже Тимоха прибежал и стал ему говорить, что отправят Лёху туда, где Макар телят не пас. А потом посоветовал взять литру и идти к участковому с мировой. Литру они взяли, но тут Тимоху осенило: нельзя идти,  а то взятка получается!

Выпили они всё до донышка и забыли про подкову. Тимоха стал рассказывать, как в кавалерии служил, а Лёха ему – каких он нынче утром на уду здоровых налимов вытащил…